Египетский бог египетских египтян
Глава 6
Глава 6
Выспаться, увы, не удалось. Не успел я как следует расслабиться, как знакомое хриплое контральто разрушило морфеевы чары:
– Герр Эрик? Герр Эрик! Просипайтесь!
Я промычал нечто невразумительное и попытался спрятаться, отвернувшись к стене. Однако Хельга не унималась.
– Герр Эрик! – принялась она меня тормошить. – Не делайте вид, шьто не слышайт! Вставайт!
– Еще немного… – промямлил я, не открывая глаз, – через час проснусь…
– Вас? Шьто? Вставайте теперь! Ми уже почти приехали!
– Почти приехали? – сонливость начала улетучиваться. Я обернулся, потом сел на своей полке и осмотрелся.
К моему изумлению, вместо нескольких минут я проспал несколько часов. Жаркий летний полдень за окном давно сменился вечерней прохладой, а сквозь неплотно закрытые двери из коридора пробивался резкий свет колдорисцентных ламп.
– Через пятьдесят минут ми будьем в Данарс, – торжественно изрекла фрау Деффеншталь. – Поторопитьесь! Вам еще нюжно много сделайт!
– Например? – спросонья не понял я.
Консильера укоризненно покачала головой.
– Герр Эрик, ви менья удивляйт! Не собираетесь же ви ходить по городу в этом костюмье! Он измялся. Кроме того ми должны поесть, умыться и почистить зуби! Так что шнелль… торопитесь!
Пришлось подчиниться. Пока я ходил в санузел умываться, Хельга разостлала на столе белую, сверкающую чистотой салфетку и расставила одноразовую бумажную посуду. В самый центр она торжественно водрузила дорожный чайничек с чаем (готовить напиток проводникам Хельга не доверила) и тарелку с домашним бисквитом.
Усаживаясь на свое место, я с тоской покосился на пакет для мусора. Несколько минут назад, разрезая купленную в Меджвилле колбасу, няня обнаружила там чей-то волос. В следующую секунду будущее украшение нашего стола оказалось среди отходов. Как итог, вместо хоть и запеченной, но крови, нам достался чай с бисквитом. А мне еще и с лекцией – Усатая Хельга долго распространялась о важности правил гигиены при приготовлении пищи и попутно ругала неизвестного колбасника за вопиющую нечистоплотность.
За окном же ночь окончательно вступила в свои права. Огромный город, в который мы въезжали, в темноте выглядел особенно эффектно. С высоты железнодорожной насыпи глазу открывался целый океан разноцветных огней. Над всем этим великолепием, подобно гигантским майским жукам, сновали метлы, ступы и ковры с путешествующими магами, а однажды вдалеке я разглядел огромную сигару эльфийского дирижабля.
В приоткрытое окно лилась симфония новых звуков и запахов. Один из этих ароматов мне показался особенно интересным. Свежий, легкий, немного терпкий. Он не был похож ни на что. Иногда он становился сильным и отчетливым, иногда наоборот – почти терялся, забитый локомотивными выхлопами и благоуханьем потных ног спящего в соседнем купе гнома. Тем не менее странный аромат всегда возвращался. И лишь у самого вокзала до меня дошло – так пахнет море!
Данарс встретил нас толчеей и шумом. Если утром Меджвилль мне показался просто большим городом, то Данарс напоминал муравейник. Похоже, жизнь здесь не затихала ни днем, ни ночью. Толпы иностранцев, туристов, моряков, носильщиков, извозчиков смешивались в единый, непрерывно движущийся безликий круговорот. Кто-то кого-то ждал, кто-то куда-то торопился, кто-то с кем-то встречался, расставался, ругался, торговался… И вместе с тем, даже в самой чащобе глухих Мэйрлстонских лесов, я никогда не казался себе таким одиноким, оставленным и никому не нужным, как здесь.
У выхода из вокзала на пассажиров набрасывалась целая стая извозчиков. Они что-то выкрикивали, размахивали руками, а некоторые, особо рьяные, даже пытались оттеснить понравившегося клиента к своему экипажу. В этой толпе можно было увидеть представителей любых магических и немагических рас. Их нестройные голоса наперебой предлагали воспользоваться всеми мыслимыми и немыслимыми средствами передвижения – от ковров-самолетов и драконьих упряжек, до явно сомнительных в плане законности человеческих автомобилей. Контрабанда, как ни крути!
Разумеется, мне хотелось нанять именно автомобиль! Однако Усатая Хельга от такого предложения пришла в неподдельный ужас – все связанное с людьми у нее никогда не вызывало доверия. Потому пришлось искать что-то похожее, но магическое. Договорились мы с хозяином видавшего виды автоайра – хмурым и необщительным гномом. Выглядел наш возница таким же потрепанным, как и его транспорт.
Дорога до порта больше походила на ярмарочный аттракцион. Не знаю, виною ли тому неровная трасса или особенности местного вождения, но несчастный автоайр все время подпрыгивал, раскачивался и болтался. Несколько раз я оказывался крепко прижатым к стенке пышными формами няни. Несколько раз наоборот – меня втискивало в ее накрахмаленные кружева и рюши. В довершение ко всему мотор этого чуда гномьей механики то и дело издавал подозрительный треск и скрежет. Казалось, еще чуть-чуть и мы оставим за собой шлейф из болтиков, гаечек, заклепок и прочих кузнечно-штамповочных изделий. Но к счастью, все обошлось. До порта мы добрались целыми и невредимыми. Хоть и слегка помятыми.
В порту нас ожидало новое приключение. Поскольку Данарс являлся последним магическим городом, а Орраленд и Нокт-Ламьенберг принадлежат уже вампирской короне, все пассажиры "Парацельса" должны были проходить таможенный досмотр. Мы с Хельгой тоже пристроились к полусонной очереди отъезжающих. Спустя добрых полтора часа ожидания к нам наконец подошел маг в форме.
С первого же взгляда этот мужчина вызвал у меня чувство жалости. При огромном росте он был настолько худым, что, казалось, еще немного и сложится пополам, как перочинный ножик. К тому же на лице таможенника застыло выражение глубокой скорби и несказанной печали. Словно сознание жестокости и несовершенства этого мира непосильной ношей лежали на его хлипких плечах.
– Это все ваше? – жиденьким тенорком поинтересовался страж границ. Его бесцветные глазки отрешенно скользнули по внушительной горке свертков и чемоданов, на самом верху которой, под невообразимым углом, красовался медный котел для зелий.
– Йа! – сочувственным шепотом откликнулась Усатая Хельга. И даже зачем-то промокнула глаза платочком. – Наше.
Таможенник покачал головой, тяжко вздохнул и открыл первый чемодан. Несколько бесконечных минут он вяло перебирал вещи. Затем обреченно опустил руки и снова посмотрел на кучу багажа. Казалось, он готов разрыдаться.
– Можно вас на минутку, мадам? – наконец выдавил слуга закона.
Фрау Деффеншталь бросила на меня удивленный взгляд, но поторопилась выполнить просьбу несчастного. Я же отвернулся в сторону и сделал вид, будто очень заинтересовался выбоиной на бетонном полу. Несколько мгновений все было тихо. Затем раздался звук шлепка и вопль:
– Швайнэ! – кричала консильера на схватившегося за щеку таможенника. – Негодьяй! Как ви посмейт! Я честный женщина!
Трое стоящих поодаль гномов удивленно уставились в их сторону, а стайка новоприбывших дриад почему-то захихикала. Таможенник попытался что-то ответить, но Хельга круто развернулась и зашагала ко мне.
– Какой негодьяй, – кипя от злости, шипела она. – Ви только представьте – он хочейт, чтоб ми его ублажили! Хам!
Последнее слово Хельга произнесла особенно громко. Таможенник вздрогнул и попятился к стене.
– Ублажили? – переспросил я, наблюдая за причиной негодования няни. – Это еще как?
Хельга смутилась.
– А вот так! Он говориль, что наш багаж слишком большёй. Проверяйт его дольго. Вот если ми его ублажим, то он все сделайт без досмотра. Извращеньец! Предлагайт такое мне – я честный женщина…
– Кажется, он имел в виду взятку, а не то, что вы подумали, – прервал я новую яростную тираду.
Хельга умолкла на полуслове.
– Взьятку? – опешила она. Ее праведный гнев заметно поубавился. Она растерянно покосилась на таможенника, потом перевела взгляд на меня, поправила прическу и безапелляционно отчеканила. – Все равно негодьяй!
Досмотрщик же тем временем, пошатываясь, заковылял прочь. Недолго думая, я вынул бумажник, отсчитал несколько стокоиновых банкнот и побежал за ним.
Одарив меня взглядом полным горечи и обиды, таможенник осмотрелся, не считая сунул деньги в нагрудный карман, и через десять минут у меня на руках были все необходимые документы.
Когда я вернулся обратно, то застал Хельгу не одну. Рядом с ней стоял среднего роста незнакомец в белом летнем костюме и охотничьей шляпе с пером. В руках он вертел щегольскую трость с круглым набалдашником, а на его носу красовалось позолоченное пенсне. Все это было весьма необычно. А если прибавить, что незнакомец был троллем – станет понятно, почему я даже рот разинул от изумления. Вы ведь тоже нечасто видите троллей в очках, правда?
– … я восхищен вашей принципиальностью, мадам, – говорил тролль немного гнусавым голосом. – Ставить сатрапов на место – удел сильных личностей! Вершителей истории, знаете ли. Да, я не побоюсь этого слова – вершителей истории! Тех, кто творит завтрашний день! Героев! Таких, которым потомки посвящают оды и стихи.
Произнося этот странный монолог, тролль незаметно надвигался на ошалевшую Хельгу. Та, видимо, сначала пыталась отступать, однако допустила тактическую ошибку и вскоре оказалась прижатой спиной к ящику с телескопом. Теперь поля тролльей шляпы находились в непосредственной близости к лицу консильеры.
Я подошел поближе и негромко кашлянул. Тролль резко повернул голову (от чего перо на его головном уборе прошлось по носу Хельги) и расплылся в улыбке.
– А, мой юный друг, – пропел он. – Очень рад знакомству. Я тут как раз беседовал с твоей мамой – она такая смелая женщина.
– Вообще-то, она мне не… – начал было я, но не договорил.
– Не важно, не важно, – отмахнулся тролль. – Вы все равно с ней как Робин и Гуд! Даже как Д’Артаньян и сорок разбойников! Не побоюсь этого слова!
– Как кто? – удивилась Хельга.
– Может три мушкетера? – почти одновременно подал голос я.
Тролль рассмеялся. Он был очень собой доволен.
– Ах, друзья мои, – незнакомец с таким увлечением крутанул тростью, что я еле увернулся. – Не удивляйтесь. Я, знаете ли, больше двухсот лет проработал в библиотеке Ее Величества. Потому прочитал столько книг, сколько вы, наверное, и не видели.
– Вы библиотекарь? – я с сомнением покосился на позолоченное пенсне.
– Почти, – замялся его обладатель. – Я служил сторожем. Но это не важно – все равно я, не побоюсь этого слова, один из интеллигентнейших троллей нашего времени. Я знаком с трудами многих лауреатов Гномелевской премии, например, с работами Вольфдау, Эльфштейна. Вот ты, – тролль ткнул тростью в мою сторону, – понимаешь, что такое теория относительности? Только честно.
– Не особо, – признался я. В памяти тут же всплыл преподобный Кац и классная доска, сверху донизу исписанная мозголомными эльфштейновскими уравнениями.
– Вот видишь! – Тролль радостно хлопнул себя ладонью по боку. – А я понимаю! Это же так просто – все в мире относительно! Всего-то!
– О… – только и смогла выдохнуть Хельга. Очевидно, она тоже была сражена глубиной мышления сына гор.
– Но ты не огорчайся, малыш, – тролль подошел и сочувственно похлопал меня по плечу. – Тебе просто надо учиться.
Наступила короткая пауза, пока наш новый знакомый протирал пенсне.
– Кстати, я забыл тебе представиться, – снова заговорил он. – Клавдий Флавиус! Служитель библиотеки Ее Величества в отставке.
– Эрик, – ответил я, пожимая широкую ладонь с когтистыми пальцами. – Рад знакомству.
– О да, я тоже рад! – Клавдий сверкнул стеклышками. – Слышал, вы едете в Нокт-Ламьенберг? Это же редкая удача!
– Почему? – теперь вместо Хельги пришлось отступать мне.
– Потому, что я тоже туда еду! – перо на шляпе Клавдия затряслось. – И мы обязательно увидимся на "Парацельсе".
Фрау Деффеншталь издала тихий страдальческий стон. Тролль же как ни в чем не бывало продолжал:
– Очень приятно, знаешь ли, во время долгого пути коротать время за общением с интеллигентным существом. Тем более такое общение, не побоюсь этого слова, весьма полезно.
– А зачем вы едете в Ламьенберг? – я почувствовал, что повторил ошибку Хельги. Сзади у меня находились какие-то чемоданы, потому путь для дальнейшего отступления оказался отрезан.
– Это нужно для моей книги!
– Так вы писатель?
– Разумеется! Когда я двести лет прослужил в библиотеке Ее Величества, то сказал себе: "Клавдий! Ты скопил столько знаний, произвел столько мыслей – ты обязан всем этим делиться с другими!".
В порыве воодушевления бывший библиотечный сторож вещал мне прямо в лицо, от чего я мимо воли чувствовал запахи его последнего обеда. И ладно бы ел он что-то стоящее, а то щучьи головы с чесноком. Ненавижу чеснок!
– О чем же будет ваше сочинение? – я повернул голову в сторону, стараясь глотнуть хоть немного свежего воздуха.
– О! Это исторический роман, посвященный Ламьенбергскому восстанию 3547 года! Тогда мой народ восстал против шестисотлетнего вампирского ига! Ты, наверное, слышал о Кассиусе Кривозубе?
– Немного…
– Это герой! Он бы обязательно победил вашего императора Вольфганга Кусачего, если бы не предательство упырей. Когда Кассиус залег в пещере…
– Вас из дас? – встрепенулась Хельга. – Кассиюс дольжен бил просто мыться почаще! Если бы он мился и меньял носки хоть раз в недьелю, то вампиры би его не учуяли!
– Это не важно! – немного смутился интеллигентный тролль. – Все равно я напишу о нем книгу. Кстати, вы все приглашены ко мне на литературные вечера – я буду читать уже написанные главы. И свои стихи. Хотите, я прочту вам стихи?
– Найн, найн, – испуганно замахала руками Хельга. – Не стоит трудиться!
– Лучше вы нам их прочтете позже, – поддакнул я. – В более уютной обстановке.
– Ах, мне совсем не тяжело! – тролль вынул из кармана потрепанный блокнотик. – Тем более хорошую поэзию ничем не испортишь.
Клавдий сделал шаг назад и с видом монарха, вознамерившегося облагодетельствовать чернь, принял торжественную позу. Закатив в экстазе глаза, он принялся декламировать:
О, тролль коленопреклоненный,
Восстань, восстань для новых битв,
Пускай твой разум дерзновенный
В сердцах огонь воспламенит!
Стараясь придать тексту больше экспрессии, Клавдий активно жестикулировал. Правда, весь запас его бурной пантомимы исчерпывался одним единственным движением – правая рука ложилась на левую грудь, а затем резко вскидывалась в сторону и по диагонали.
Мы с Хельгой затравленно переглянулись. По всем признакам этот пиит уймется нескоро. Но спасение пришло неожиданно. Когда Клавдий дошел до самых высоких и скрипучих звуков своего диапазона, раздался строгий окрик:
– Что вы тут устроили? Почему задерживаете очередь?
Нашим избавителем оказался гном в таможенной форме. Несмотря на маленький рост, он был весьма крепко сложен и непропорционально широк в плечах.
– Вы уже прошли досмотр? – грозно осведомился у Клавдия этот приплюснутый богатырь.
– Ми уже уходьим, – вместо тролля засуетилась фрау Деффеншталь. – Носильник!
Что-то бормоча под нос, Хельга ткнула пальцем на наш багаж, как из-под земли выросшему носильщику, и за локоть потащила меня прочь.
– Жду вас с Йориком у себя! – крикнул нам вслед Клавдий Флавиус.
– Я Эрик…
– Это не важно…
Окончание фразы затерялось в шуме вокзала. Хельга, как мощный буксир, потащила меня к стеклянным дверям и выволокла на пристань. Там мне пришлось зажмуриться от ослепительного света множества колдорисцентных фонарей. Когда глаза немного привыкли, я не смог сдержать восхищенный возглас. В нескольких сотнях метров от нас возвышалась белоснежная стальная громада лайнера. На боку, ближе к корме, красовалась гигантская синяя надпись "PARACELSUS".
Собственно, это был даже не корабль, а настоящий плавучий город. Он закрывал собой обозримое пространство во всех направлениях. Корма виднелась где-то очень далеко, а нос и вовсе терялся в колдорисцентном мареве. Шестнадцать палуб ступенями уходили ввысь, а три длинных телескопических трубы будто взмывали в ночное небо. Кроме того, этот красавец сиял тысячами огней. Как сказочная новогодняя елка в замке дедушки Артура.
От набережной к кораблю были переброшены восемь крытых трапов. Из-за стеклянных крыш и слепящего белого освещения они мне напомнили огромные теплицы для овощей. Снующие по ним пассажиры и рабочие казались мизерными и тщедушными на фоне исполинского, величественного судна.
Постояв несколько мгновений пораженные, мы с Хельгой направились к одному из трапов-оранжерей. Внутри оказалось гораздо просторнее, чем могло показаться снаружи. Думаю, там вполне мог бы проехать даже автоайр или небольшая драконья колесница. Самое же интересное – широкая стеклянная полоса в полу. Она тянулась по центру вдоль всего трапа. Сквозь нее можно было рассмотреть подсвеченную прожекторами черную морскую воду внизу. Некоторые пассажиры даже шли по этой стеклянной полоске. Однако стоило мне тоже попытаться это сделать, как Хельга опять схватила меня за локоть и оттащила поближе к боковым стальным частям трапа.
Оказавшись на корабле, даже моя няня растерялась. "Парацельс" поражал красотой и роскошью. Мы стояли посередине широкой, до половины крытой, площадки. Точнее правильно было бы ее назвать зимним садом. Нас окружали статуи, живые деревья, кусты и даже фонтаны. Издали доносился шум голосов и приглушенная музыка. От этой площадки-сада во всех направлениях шли какие-то лестницы, галереи и дорожки. Но как нам добраться до своей каюты – мы не имели ни малейшего понятия.
К счастью, пассажиры, которые поднимались на борт, тут же попадали в руки многочисленных стюардов. Завидев одну такую фигуру в темно-синей форме, фрау Деффеншталь призывно замахала рукой. Стюард сразу направился к нам. Но вдруг он резко изменил направление и бросился к сухопарой ведьме в побитом молью манто. Хельга удивилась, но принялась подзывать другого служителя. Однако и тот, едва взглянув на наши лица и клыкастые улыбки, поторопился к двум поднявшимся по трапу магам. Смысл происходящего становился ясен.
Я хмуро посмотрел на новоприбывших. Один из них был седым подтянутым волшебником с острыми серыми глазами и густой бородой. Второй – гораздо моложе, лишь немного старше меня. Он был высоким, хорошо сложенным парнем с красивым, хоть и надменным лицом и гордой осанкой. На среднем пальце его правой руки я успел разглядеть массивный уродливый перстень с большим зеленым кристаллом. Явно магический артефакт.
Встретившись со мной взглядом, незнакомец почему-то сразу опустил глаза и торопливо зашагал за своим седовласым спутником. В мгновение ока они оба исчезли в одной из многочисленных галерей судна.
Пока я провожал их взглядом, Хельга снова попробовала подозвать стюарда. К нам заторопился прыщавый коротышка в мятой униформе.
– Нам нюжно в нашу каюта, – начала было консильера.
– Всенепременно, – промямлил тот и вознамерился отправиться к краснолицему толстяку-гному.
Зря он это сделал – фрау Деффеншталь уже начинала сердиться.
– Извинитье, – процедила Хельга, как непослушного мальчишку хватая стюарда за воротник. Резким и сильным движением она развернула его к себе и прошипела в перекошенное от страха лицо. – Нам нюжно в нашу каюта! Ферштейн? Понимаете?
Коротышка издал невнятный булькающий звук и быстро закивал головой.
– Покажитье нам дорогу, – уже более ласково сказала няня, ослабляя хватку. И совсем вежливо добавила. – Биттэ шён!
Стюард дернулся и бросил на меня умоляющий взгляд. Я послал ему ободряющую улыбку. Правда, из-за усталости она, наверное, больше походила на злобный оскал, так как коротышка обреченно вздохнул и изобразил дежурное радушие.
– Разумеется, разумеется, мадам, – затараторил он. – Следуйте за мной, будьте любезны. Добро пожаловать на "Парацельс"!
Выхватив у Хельги картонку со шляпкой, а у меня сумку с дорожными вещами, стюард засеменил к одной из лестниц.
– Меня зовут Билли, и я рад приветствовать вас на борту самого большого и надежного лайнера в мире, – выдавал стандартные заученные фразы наш провожатый. – Его длина составляет 402, ширина 67, а высота 79 метров. Силовая установка мощностью 750 000 драконьих сил позволяет разогнать корабль до скорости в 25 узлов. Своим гостям "Парацельс" предлагает казино, настоящий ледовый каток, театр на 1300 зрителей, флайбольный стадион, водный амфитеатр, солярий…
– Шьто? – не расслышала Хельга.
– Солярий! – повторил Билли и тут же запнулся. – То есть я хотел сказать, что для каждого найдется занятие по интересам, – поторопился исправиться он.
Мы поднялись на седьмую палубу. "Каюты первого класса" гласила позолоченная табличка над широкими дверями. Как и внизу здесь все утопало в роскоши. Стены были отделаны лакированными панелями из дорогих пород дерева. С потолка свешивались причудливые хрустальные светильники. Ноги тонули в длинном ворсе красного ковра. А вдоль всего коридора тянулись отполированные до зеркального блеска позолоченные поручни.
– При передвижении по лайнеру используйте специальные браслеты, – ни на секунду не умолкая, трещал стюард. – Они будут показывать ваше местонахождение и помогут найти дорогу в свою каюту. Кстати, каюта ваша специально спроектирована для проживания детей ночи. Ее окна могут закрываться плотными занавесками, а стекла почти не пропускают солнечный свет. Таким образом, даже в самый ясный день вы будете чувствовать себя уютно и комфортно. Для вызова персонала используйте гномофон. С его помощью можно заказать в номер ужин, напитки и многое другое – об этом читайте в специальной инструкции.
Мы остановились у двери, на которой значилось 7005F.
– Вот и пришли! Добро пожаловать в ваш дом на ближайшие 28 дней, – радостно выкрикнул Билли.
– Данке шён! – Хельга проворно сунула в руку служащему стокоиновую бумажку. – Спасибо!
– Благодарю, мадам! – почтительно склонился тот. – Если вам или юному господину что-то понадобится – мой номер на гномофоне 5488. Почту за честь быть вам полезным. И кстати, – уже в самом пороге заговорщицки добавил Билл, – если вас интересует, я могу достать для вас человеческие вещи. Среди высшего класса это сейчас очень модно. Просто последний писк. Часы, плееры, счетные машинки…
– А переговорники? – не утерпел я.
– Мобильные телефоны? Запросто! Самые простые стоят от 5000 коинов, более интересные 20-30 тысяч. Правда, все они у нас не работают…
– Данке шён! – с нажимом повторила Хельга. – Нас не интересовайт нерабочие товари человеков за астрономический цени! За 30 тысяч можно автоайр купить!
– Как вам будет угодно! – Билли сделал шаг назад, освобождая проход. – Мой номер 5488, – шепнул он мне в самое ухо. – Вызывайте – достану, что пожелаете.
Мы вошли в свою каюту, и дверь захлопнулась.
– Гут! – произнесла няня, осматриваясь. Затем сделала несколько шагов и добавила. – Зэр гут!
Наша каюта представляла собой трехкомнатный жилой номер. В гостиной, где мы находились, стоял кожаный диванчик, два кресла, стеклянный журнальный столик и шкафчик с баром. У стены разместились высокие напольные часы и даже небольшой, эльфийской работы, рояль.
Две другие комнаты были поменьше. В каждой из них стояло по огромной кровати, туалетному столику, шкафу и несколько мягких стульев.
В отдаленном конце наших апартаментов виднелась узкая дверь, ведущая в ванную.
Пока мы осматривались, от часов послышалось нарастающее шуршание, а потом семь гулких ударов. Семь утра. До отплытия оставалось три часа.
Глава 6
Выспаться, увы, не удалось. Не успел я как следует расслабиться, как знакомое хриплое контральто разрушило морфеевы чары:
– Герр Эрик? Герр Эрик! Просипайтесь!
Я промычал нечто невразумительное и попытался спрятаться, отвернувшись к стене. Однако Хельга не унималась.
– Герр Эрик! – принялась она меня тормошить. – Не делайте вид, шьто не слышайт! Вставайт!
– Еще немного… – промямлил я, не открывая глаз, – через час проснусь…
– Вас? Шьто? Вставайте теперь! Ми уже почти приехали!
– Почти приехали? – сонливость начала улетучиваться. Я обернулся, потом сел на своей полке и осмотрелся.
К моему изумлению, вместо нескольких минут я проспал несколько часов. Жаркий летний полдень за окном давно сменился вечерней прохладой, а сквозь неплотно закрытые двери из коридора пробивался резкий свет колдорисцентных ламп.
– Через пятьдесят минут ми будьем в Данарс, – торжественно изрекла фрау Деффеншталь. – Поторопитьесь! Вам еще нюжно много сделайт!
– Например? – спросонья не понял я.
Консильера укоризненно покачала головой.
– Герр Эрик, ви менья удивляйт! Не собираетесь же ви ходить по городу в этом костюмье! Он измялся. Кроме того ми должны поесть, умыться и почистить зуби! Так что шнелль… торопитесь!
Пришлось подчиниться. Пока я ходил в санузел умываться, Хельга разостлала на столе белую, сверкающую чистотой салфетку и расставила одноразовую бумажную посуду. В самый центр она торжественно водрузила дорожный чайничек с чаем (готовить напиток проводникам Хельга не доверила) и тарелку с домашним бисквитом.
Усаживаясь на свое место, я с тоской покосился на пакет для мусора. Несколько минут назад, разрезая купленную в Меджвилле колбасу, няня обнаружила там чей-то волос. В следующую секунду будущее украшение нашего стола оказалось среди отходов. Как итог, вместо хоть и запеченной, но крови, нам достался чай с бисквитом. А мне еще и с лекцией – Усатая Хельга долго распространялась о важности правил гигиены при приготовлении пищи и попутно ругала неизвестного колбасника за вопиющую нечистоплотность.
За окном же ночь окончательно вступила в свои права. Огромный город, в который мы въезжали, в темноте выглядел особенно эффектно. С высоты железнодорожной насыпи глазу открывался целый океан разноцветных огней. Над всем этим великолепием, подобно гигантским майским жукам, сновали метлы, ступы и ковры с путешествующими магами, а однажды вдалеке я разглядел огромную сигару эльфийского дирижабля.
В приоткрытое окно лилась симфония новых звуков и запахов. Один из этих ароматов мне показался особенно интересным. Свежий, легкий, немного терпкий. Он не был похож ни на что. Иногда он становился сильным и отчетливым, иногда наоборот – почти терялся, забитый локомотивными выхлопами и благоуханьем потных ног спящего в соседнем купе гнома. Тем не менее странный аромат всегда возвращался. И лишь у самого вокзала до меня дошло – так пахнет море!
Данарс встретил нас толчеей и шумом. Если утром Меджвилль мне показался просто большим городом, то Данарс напоминал муравейник. Похоже, жизнь здесь не затихала ни днем, ни ночью. Толпы иностранцев, туристов, моряков, носильщиков, извозчиков смешивались в единый, непрерывно движущийся безликий круговорот. Кто-то кого-то ждал, кто-то куда-то торопился, кто-то с кем-то встречался, расставался, ругался, торговался… И вместе с тем, даже в самой чащобе глухих Мэйрлстонских лесов, я никогда не казался себе таким одиноким, оставленным и никому не нужным, как здесь.
У выхода из вокзала на пассажиров набрасывалась целая стая извозчиков. Они что-то выкрикивали, размахивали руками, а некоторые, особо рьяные, даже пытались оттеснить понравившегося клиента к своему экипажу. В этой толпе можно было увидеть представителей любых магических и немагических рас. Их нестройные голоса наперебой предлагали воспользоваться всеми мыслимыми и немыслимыми средствами передвижения – от ковров-самолетов и драконьих упряжек, до явно сомнительных в плане законности человеческих автомобилей. Контрабанда, как ни крути!
Разумеется, мне хотелось нанять именно автомобиль! Однако Усатая Хельга от такого предложения пришла в неподдельный ужас – все связанное с людьми у нее никогда не вызывало доверия. Потому пришлось искать что-то похожее, но магическое. Договорились мы с хозяином видавшего виды автоайра – хмурым и необщительным гномом. Выглядел наш возница таким же потрепанным, как и его транспорт.
Дорога до порта больше походила на ярмарочный аттракцион. Не знаю, виною ли тому неровная трасса или особенности местного вождения, но несчастный автоайр все время подпрыгивал, раскачивался и болтался. Несколько раз я оказывался крепко прижатым к стенке пышными формами няни. Несколько раз наоборот – меня втискивало в ее накрахмаленные кружева и рюши. В довершение ко всему мотор этого чуда гномьей механики то и дело издавал подозрительный треск и скрежет. Казалось, еще чуть-чуть и мы оставим за собой шлейф из болтиков, гаечек, заклепок и прочих кузнечно-штамповочных изделий. Но к счастью, все обошлось. До порта мы добрались целыми и невредимыми. Хоть и слегка помятыми.
В порту нас ожидало новое приключение. Поскольку Данарс являлся последним магическим городом, а Орраленд и Нокт-Ламьенберг принадлежат уже вампирской короне, все пассажиры "Парацельса" должны были проходить таможенный досмотр. Мы с Хельгой тоже пристроились к полусонной очереди отъезжающих. Спустя добрых полтора часа ожидания к нам наконец подошел маг в форме.
С первого же взгляда этот мужчина вызвал у меня чувство жалости. При огромном росте он был настолько худым, что, казалось, еще немного и сложится пополам, как перочинный ножик. К тому же на лице таможенника застыло выражение глубокой скорби и несказанной печали. Словно сознание жестокости и несовершенства этого мира непосильной ношей лежали на его хлипких плечах.
– Это все ваше? – жиденьким тенорком поинтересовался страж границ. Его бесцветные глазки отрешенно скользнули по внушительной горке свертков и чемоданов, на самом верху которой, под невообразимым углом, красовался медный котел для зелий.
– Йа! – сочувственным шепотом откликнулась Усатая Хельга. И даже зачем-то промокнула глаза платочком. – Наше.
Таможенник покачал головой, тяжко вздохнул и открыл первый чемодан. Несколько бесконечных минут он вяло перебирал вещи. Затем обреченно опустил руки и снова посмотрел на кучу багажа. Казалось, он готов разрыдаться.
– Можно вас на минутку, мадам? – наконец выдавил слуга закона.
Фрау Деффеншталь бросила на меня удивленный взгляд, но поторопилась выполнить просьбу несчастного. Я же отвернулся в сторону и сделал вид, будто очень заинтересовался выбоиной на бетонном полу. Несколько мгновений все было тихо. Затем раздался звук шлепка и вопль:
– Швайнэ! – кричала консильера на схватившегося за щеку таможенника. – Негодьяй! Как ви посмейт! Я честный женщина!
Трое стоящих поодаль гномов удивленно уставились в их сторону, а стайка новоприбывших дриад почему-то захихикала. Таможенник попытался что-то ответить, но Хельга круто развернулась и зашагала ко мне.
– Какой негодьяй, – кипя от злости, шипела она. – Ви только представьте – он хочейт, чтоб ми его ублажили! Хам!
Последнее слово Хельга произнесла особенно громко. Таможенник вздрогнул и попятился к стене.
– Ублажили? – переспросил я, наблюдая за причиной негодования няни. – Это еще как?
Хельга смутилась.
– А вот так! Он говориль, что наш багаж слишком большёй. Проверяйт его дольго. Вот если ми его ублажим, то он все сделайт без досмотра. Извращеньец! Предлагайт такое мне – я честный женщина…
– Кажется, он имел в виду взятку, а не то, что вы подумали, – прервал я новую яростную тираду.
Хельга умолкла на полуслове.
– Взьятку? – опешила она. Ее праведный гнев заметно поубавился. Она растерянно покосилась на таможенника, потом перевела взгляд на меня, поправила прическу и безапелляционно отчеканила. – Все равно негодьяй!
Досмотрщик же тем временем, пошатываясь, заковылял прочь. Недолго думая, я вынул бумажник, отсчитал несколько стокоиновых банкнот и побежал за ним.
Одарив меня взглядом полным горечи и обиды, таможенник осмотрелся, не считая сунул деньги в нагрудный карман, и через десять минут у меня на руках были все необходимые документы.
Когда я вернулся обратно, то застал Хельгу не одну. Рядом с ней стоял среднего роста незнакомец в белом летнем костюме и охотничьей шляпе с пером. В руках он вертел щегольскую трость с круглым набалдашником, а на его носу красовалось позолоченное пенсне. Все это было весьма необычно. А если прибавить, что незнакомец был троллем – станет понятно, почему я даже рот разинул от изумления. Вы ведь тоже нечасто видите троллей в очках, правда?
– … я восхищен вашей принципиальностью, мадам, – говорил тролль немного гнусавым голосом. – Ставить сатрапов на место – удел сильных личностей! Вершителей истории, знаете ли. Да, я не побоюсь этого слова – вершителей истории! Тех, кто творит завтрашний день! Героев! Таких, которым потомки посвящают оды и стихи.
Произнося этот странный монолог, тролль незаметно надвигался на ошалевшую Хельгу. Та, видимо, сначала пыталась отступать, однако допустила тактическую ошибку и вскоре оказалась прижатой спиной к ящику с телескопом. Теперь поля тролльей шляпы находились в непосредственной близости к лицу консильеры.
Я подошел поближе и негромко кашлянул. Тролль резко повернул голову (от чего перо на его головном уборе прошлось по носу Хельги) и расплылся в улыбке.
– А, мой юный друг, – пропел он. – Очень рад знакомству. Я тут как раз беседовал с твоей мамой – она такая смелая женщина.
– Вообще-то, она мне не… – начал было я, но не договорил.
– Не важно, не важно, – отмахнулся тролль. – Вы все равно с ней как Робин и Гуд! Даже как Д’Артаньян и сорок разбойников! Не побоюсь этого слова!
– Как кто? – удивилась Хельга.
– Может три мушкетера? – почти одновременно подал голос я.
Тролль рассмеялся. Он был очень собой доволен.
– Ах, друзья мои, – незнакомец с таким увлечением крутанул тростью, что я еле увернулся. – Не удивляйтесь. Я, знаете ли, больше двухсот лет проработал в библиотеке Ее Величества. Потому прочитал столько книг, сколько вы, наверное, и не видели.
– Вы библиотекарь? – я с сомнением покосился на позолоченное пенсне.
– Почти, – замялся его обладатель. – Я служил сторожем. Но это не важно – все равно я, не побоюсь этого слова, один из интеллигентнейших троллей нашего времени. Я знаком с трудами многих лауреатов Гномелевской премии, например, с работами Вольфдау, Эльфштейна. Вот ты, – тролль ткнул тростью в мою сторону, – понимаешь, что такое теория относительности? Только честно.
– Не особо, – признался я. В памяти тут же всплыл преподобный Кац и классная доска, сверху донизу исписанная мозголомными эльфштейновскими уравнениями.
– Вот видишь! – Тролль радостно хлопнул себя ладонью по боку. – А я понимаю! Это же так просто – все в мире относительно! Всего-то!
– О… – только и смогла выдохнуть Хельга. Очевидно, она тоже была сражена глубиной мышления сына гор.
– Но ты не огорчайся, малыш, – тролль подошел и сочувственно похлопал меня по плечу. – Тебе просто надо учиться.
Наступила короткая пауза, пока наш новый знакомый протирал пенсне.
– Кстати, я забыл тебе представиться, – снова заговорил он. – Клавдий Флавиус! Служитель библиотеки Ее Величества в отставке.
– Эрик, – ответил я, пожимая широкую ладонь с когтистыми пальцами. – Рад знакомству.
– О да, я тоже рад! – Клавдий сверкнул стеклышками. – Слышал, вы едете в Нокт-Ламьенберг? Это же редкая удача!
– Почему? – теперь вместо Хельги пришлось отступать мне.
– Потому, что я тоже туда еду! – перо на шляпе Клавдия затряслось. – И мы обязательно увидимся на "Парацельсе".
Фрау Деффеншталь издала тихий страдальческий стон. Тролль же как ни в чем не бывало продолжал:
– Очень приятно, знаешь ли, во время долгого пути коротать время за общением с интеллигентным существом. Тем более такое общение, не побоюсь этого слова, весьма полезно.
– А зачем вы едете в Ламьенберг? – я почувствовал, что повторил ошибку Хельги. Сзади у меня находились какие-то чемоданы, потому путь для дальнейшего отступления оказался отрезан.
– Это нужно для моей книги!
– Так вы писатель?
– Разумеется! Когда я двести лет прослужил в библиотеке Ее Величества, то сказал себе: "Клавдий! Ты скопил столько знаний, произвел столько мыслей – ты обязан всем этим делиться с другими!".
В порыве воодушевления бывший библиотечный сторож вещал мне прямо в лицо, от чего я мимо воли чувствовал запахи его последнего обеда. И ладно бы ел он что-то стоящее, а то щучьи головы с чесноком. Ненавижу чеснок!
– О чем же будет ваше сочинение? – я повернул голову в сторону, стараясь глотнуть хоть немного свежего воздуха.
– О! Это исторический роман, посвященный Ламьенбергскому восстанию 3547 года! Тогда мой народ восстал против шестисотлетнего вампирского ига! Ты, наверное, слышал о Кассиусе Кривозубе?
– Немного…
– Это герой! Он бы обязательно победил вашего императора Вольфганга Кусачего, если бы не предательство упырей. Когда Кассиус залег в пещере…
– Вас из дас? – встрепенулась Хельга. – Кассиюс дольжен бил просто мыться почаще! Если бы он мился и меньял носки хоть раз в недьелю, то вампиры би его не учуяли!
– Это не важно! – немного смутился интеллигентный тролль. – Все равно я напишу о нем книгу. Кстати, вы все приглашены ко мне на литературные вечера – я буду читать уже написанные главы. И свои стихи. Хотите, я прочту вам стихи?
– Найн, найн, – испуганно замахала руками Хельга. – Не стоит трудиться!
– Лучше вы нам их прочтете позже, – поддакнул я. – В более уютной обстановке.
– Ах, мне совсем не тяжело! – тролль вынул из кармана потрепанный блокнотик. – Тем более хорошую поэзию ничем не испортишь.
Клавдий сделал шаг назад и с видом монарха, вознамерившегося облагодетельствовать чернь, принял торжественную позу. Закатив в экстазе глаза, он принялся декламировать:
О, тролль коленопреклоненный,
Восстань, восстань для новых битв,
Пускай твой разум дерзновенный
В сердцах огонь воспламенит!
Стараясь придать тексту больше экспрессии, Клавдий активно жестикулировал. Правда, весь запас его бурной пантомимы исчерпывался одним единственным движением – правая рука ложилась на левую грудь, а затем резко вскидывалась в сторону и по диагонали.
Мы с Хельгой затравленно переглянулись. По всем признакам этот пиит уймется нескоро. Но спасение пришло неожиданно. Когда Клавдий дошел до самых высоких и скрипучих звуков своего диапазона, раздался строгий окрик:
– Что вы тут устроили? Почему задерживаете очередь?
Нашим избавителем оказался гном в таможенной форме. Несмотря на маленький рост, он был весьма крепко сложен и непропорционально широк в плечах.
– Вы уже прошли досмотр? – грозно осведомился у Клавдия этот приплюснутый богатырь.
– Ми уже уходьим, – вместо тролля засуетилась фрау Деффеншталь. – Носильник!
Что-то бормоча под нос, Хельга ткнула пальцем на наш багаж, как из-под земли выросшему носильщику, и за локоть потащила меня прочь.
– Жду вас с Йориком у себя! – крикнул нам вслед Клавдий Флавиус.
– Я Эрик…
– Это не важно…
Окончание фразы затерялось в шуме вокзала. Хельга, как мощный буксир, потащила меня к стеклянным дверям и выволокла на пристань. Там мне пришлось зажмуриться от ослепительного света множества колдорисцентных фонарей. Когда глаза немного привыкли, я не смог сдержать восхищенный возглас. В нескольких сотнях метров от нас возвышалась белоснежная стальная громада лайнера. На боку, ближе к корме, красовалась гигантская синяя надпись "PARACELSUS".
Собственно, это был даже не корабль, а настоящий плавучий город. Он закрывал собой обозримое пространство во всех направлениях. Корма виднелась где-то очень далеко, а нос и вовсе терялся в колдорисцентном мареве. Шестнадцать палуб ступенями уходили ввысь, а три длинных телескопических трубы будто взмывали в ночное небо. Кроме того, этот красавец сиял тысячами огней. Как сказочная новогодняя елка в замке дедушки Артура.
От набережной к кораблю были переброшены восемь крытых трапов. Из-за стеклянных крыш и слепящего белого освещения они мне напомнили огромные теплицы для овощей. Снующие по ним пассажиры и рабочие казались мизерными и тщедушными на фоне исполинского, величественного судна.
Постояв несколько мгновений пораженные, мы с Хельгой направились к одному из трапов-оранжерей. Внутри оказалось гораздо просторнее, чем могло показаться снаружи. Думаю, там вполне мог бы проехать даже автоайр или небольшая драконья колесница. Самое же интересное – широкая стеклянная полоса в полу. Она тянулась по центру вдоль всего трапа. Сквозь нее можно было рассмотреть подсвеченную прожекторами черную морскую воду внизу. Некоторые пассажиры даже шли по этой стеклянной полоске. Однако стоило мне тоже попытаться это сделать, как Хельга опять схватила меня за локоть и оттащила поближе к боковым стальным частям трапа.
Оказавшись на корабле, даже моя няня растерялась. "Парацельс" поражал красотой и роскошью. Мы стояли посередине широкой, до половины крытой, площадки. Точнее правильно было бы ее назвать зимним садом. Нас окружали статуи, живые деревья, кусты и даже фонтаны. Издали доносился шум голосов и приглушенная музыка. От этой площадки-сада во всех направлениях шли какие-то лестницы, галереи и дорожки. Но как нам добраться до своей каюты – мы не имели ни малейшего понятия.
К счастью, пассажиры, которые поднимались на борт, тут же попадали в руки многочисленных стюардов. Завидев одну такую фигуру в темно-синей форме, фрау Деффеншталь призывно замахала рукой. Стюард сразу направился к нам. Но вдруг он резко изменил направление и бросился к сухопарой ведьме в побитом молью манто. Хельга удивилась, но принялась подзывать другого служителя. Однако и тот, едва взглянув на наши лица и клыкастые улыбки, поторопился к двум поднявшимся по трапу магам. Смысл происходящего становился ясен.
Я хмуро посмотрел на новоприбывших. Один из них был седым подтянутым волшебником с острыми серыми глазами и густой бородой. Второй – гораздо моложе, лишь немного старше меня. Он был высоким, хорошо сложенным парнем с красивым, хоть и надменным лицом и гордой осанкой. На среднем пальце его правой руки я успел разглядеть массивный уродливый перстень с большим зеленым кристаллом. Явно магический артефакт.
Встретившись со мной взглядом, незнакомец почему-то сразу опустил глаза и торопливо зашагал за своим седовласым спутником. В мгновение ока они оба исчезли в одной из многочисленных галерей судна.
Пока я провожал их взглядом, Хельга снова попробовала подозвать стюарда. К нам заторопился прыщавый коротышка в мятой униформе.
– Нам нюжно в нашу каюта, – начала было консильера.
– Всенепременно, – промямлил тот и вознамерился отправиться к краснолицему толстяку-гному.
Зря он это сделал – фрау Деффеншталь уже начинала сердиться.
– Извинитье, – процедила Хельга, как непослушного мальчишку хватая стюарда за воротник. Резким и сильным движением она развернула его к себе и прошипела в перекошенное от страха лицо. – Нам нюжно в нашу каюта! Ферштейн? Понимаете?
Коротышка издал невнятный булькающий звук и быстро закивал головой.
– Покажитье нам дорогу, – уже более ласково сказала няня, ослабляя хватку. И совсем вежливо добавила. – Биттэ шён!
Стюард дернулся и бросил на меня умоляющий взгляд. Я послал ему ободряющую улыбку. Правда, из-за усталости она, наверное, больше походила на злобный оскал, так как коротышка обреченно вздохнул и изобразил дежурное радушие.
– Разумеется, разумеется, мадам, – затараторил он. – Следуйте за мной, будьте любезны. Добро пожаловать на "Парацельс"!
Выхватив у Хельги картонку со шляпкой, а у меня сумку с дорожными вещами, стюард засеменил к одной из лестниц.
– Меня зовут Билли, и я рад приветствовать вас на борту самого большого и надежного лайнера в мире, – выдавал стандартные заученные фразы наш провожатый. – Его длина составляет 402, ширина 67, а высота 79 метров. Силовая установка мощностью 750 000 драконьих сил позволяет разогнать корабль до скорости в 25 узлов. Своим гостям "Парацельс" предлагает казино, настоящий ледовый каток, театр на 1300 зрителей, флайбольный стадион, водный амфитеатр, солярий…
– Шьто? – не расслышала Хельга.
– Солярий! – повторил Билли и тут же запнулся. – То есть я хотел сказать, что для каждого найдется занятие по интересам, – поторопился исправиться он.
Мы поднялись на седьмую палубу. "Каюты первого класса" гласила позолоченная табличка над широкими дверями. Как и внизу здесь все утопало в роскоши. Стены были отделаны лакированными панелями из дорогих пород дерева. С потолка свешивались причудливые хрустальные светильники. Ноги тонули в длинном ворсе красного ковра. А вдоль всего коридора тянулись отполированные до зеркального блеска позолоченные поручни.
– При передвижении по лайнеру используйте специальные браслеты, – ни на секунду не умолкая, трещал стюард. – Они будут показывать ваше местонахождение и помогут найти дорогу в свою каюту. Кстати, каюта ваша специально спроектирована для проживания детей ночи. Ее окна могут закрываться плотными занавесками, а стекла почти не пропускают солнечный свет. Таким образом, даже в самый ясный день вы будете чувствовать себя уютно и комфортно. Для вызова персонала используйте гномофон. С его помощью можно заказать в номер ужин, напитки и многое другое – об этом читайте в специальной инструкции.
Мы остановились у двери, на которой значилось 7005F.
– Вот и пришли! Добро пожаловать в ваш дом на ближайшие 28 дней, – радостно выкрикнул Билли.
– Данке шён! – Хельга проворно сунула в руку служащему стокоиновую бумажку. – Спасибо!
– Благодарю, мадам! – почтительно склонился тот. – Если вам или юному господину что-то понадобится – мой номер на гномофоне 5488. Почту за честь быть вам полезным. И кстати, – уже в самом пороге заговорщицки добавил Билл, – если вас интересует, я могу достать для вас человеческие вещи. Среди высшего класса это сейчас очень модно. Просто последний писк. Часы, плееры, счетные машинки…
– А переговорники? – не утерпел я.
– Мобильные телефоны? Запросто! Самые простые стоят от 5000 коинов, более интересные 20-30 тысяч. Правда, все они у нас не работают…
– Данке шён! – с нажимом повторила Хельга. – Нас не интересовайт нерабочие товари человеков за астрономический цени! За 30 тысяч можно автоайр купить!
– Как вам будет угодно! – Билли сделал шаг назад, освобождая проход. – Мой номер 5488, – шепнул он мне в самое ухо. – Вызывайте – достану, что пожелаете.
Мы вошли в свою каюту, и дверь захлопнулась.
– Гут! – произнесла няня, осматриваясь. Затем сделала несколько шагов и добавила. – Зэр гут!
Наша каюта представляла собой трехкомнатный жилой номер. В гостиной, где мы находились, стоял кожаный диванчик, два кресла, стеклянный журнальный столик и шкафчик с баром. У стены разместились высокие напольные часы и даже небольшой, эльфийской работы, рояль.
Две другие комнаты были поменьше. В каждой из них стояло по огромной кровати, туалетному столику, шкафу и несколько мягких стульев.
В отдаленном конце наших апартаментов виднелась узкая дверь, ведущая в ванную.
Пока мы осматривались, от часов послышалось нарастающее шуршание, а потом семь гулких ударов. Семь утра. До отплытия оставалось три часа.
@темы: Вампирёныш
-
-
13.11.2012 в 19:45-
-
13.11.2012 в 20:04-
-
13.11.2012 в 20:21-
-
13.11.2012 в 20:32-
-
31.03.2013 в 06:07Но я вечно о чем-то несбыточном
-
-
31.03.2013 в 15:13По сравнению с Эриком, мне он кажется более взрослым и серьезным произведением.
Думаешь? ИМХО, вампиреныш написан гораздо лучше. Да и фентези уже давно перестал восприниматься как детский жанр.
-
-
31.03.2013 в 17:15-
-
31.03.2013 в 19:18ЧХотя кажется я похоже ты заразил меня вампирской темой
Уже гордюсь_)))
Не думаю, что что-то буду писать, но сишок недавно пытался наклюнуться, но скончался в корчах
Не зарекайся_))) в вдруг что-то проклюнется)))
у меня это ассоциируется с жестокостью и насилием, на грани садо-мазо.
Ну не знаю. Мой вампиреныш вроде не мазохистский=))
-
-
31.03.2013 в 21:57Наталья Игнатова - Охотник за смертью
пока не дочитала... но что-то зацепило
Не зарекайся_))) в вдруг что-то проклюнется)))
Не зарекаюсь
Мой вампиреныш вроде не мазохистский=))
Даже слишком мирный
-
-
31.03.2013 в 22:22Даже слишком мирный
угу))) Как говорится, теплый и ламповый))) Хотя все же наверное транзисторный)))
-
-
31.03.2013 в 22:38почему не диодный?
-
-
31.03.2013 в 22:43-
-
31.03.2013 в 22:50-
-
31.03.2013 в 22:56